Подписанный в Москве газовый контракт является ущербным для Украины, заявила председатель специальной следственной комиссии Верховной Рады Инна Богословская в интервью Deutsche Welle.
Во вторник, 27 января, в Берлине выступила с докладом член парламентской фракции Партии регионов Украины, председатель Временной следственной комиссии по вопросам расследования функционирования газотранспортной системы Украины Инна Богословская. В интервью Deutsche Welle она негативно оценила российско-украинские договоренности по газу.
Deutsche Welle: Как вы расцениваете реакцию немецких политиков на газовый конфликт между Украиной и Россией?
Инна Богословская: Проанализировав немецкую прессу, я могу сказать: в целом информация достаточно объективная. Второе: совершенно очевидно, что Россия очень хорошо информационно подготовилась и, пожалуй, все-таки выиграла в этой ситуации у Украины. В то же время украинская власть оказалась, как и раньше, неконсолидированной, и поэтому, наверное, не сумела быть убедительной.
Однако благодаря тому, что конфликт обрел международный характер, мы получаем сейчас почти всю информацию о том, как же это было на самом деле. А вопросов к украинской власти — как на уровне правительства и президента, так и на уровне руководства компании «Нафтогаз» — у нас накопилось много. Именно поэтому комиссия сделала запросы на имя президента Украины и премьер-министра, на имя премьер-министра России и главы «Газпрома». Мы хотим иметь возможность непосредственно с ними пообщаться, получить от них информацию и документы, связанные с теми обвинениями, которые выдвигаются как с одной, так и с другой стороны.
— Берлин старался придерживаться в этом конфликте строгого нейтралитета. Тем не менее, чувствовалось: хотя газ — российский, большую долю вины немецкие политики видели на украинской стороне. Вы согласны, что имидж Украины в результате этого конфликта пострадал особенно сильно?
— К огромному сожалению, имидж Украины пострадал очень значительно. Откровенно говоря, нам нечего ответить. Если говорить о фактах, которые имели место, то мы видим, что с 1-го января 2009 года Россия прекратила поставки газа для нужд Украины, потому что не было контракта. Здесь возразить особо нечего.
Получается, украинская власть не выполнила элементарного задания. Но газ по транзитной трубе все-таки шел, потому что на этот счет имелся долгосрочный контракт.
Украинская сторона совершила две глобальные ошибки, которые Россия восприняла, как вызов. Во время переговоров 31-го декабря господин Дубина представил господину Миллеру письмо украинской стороны о том, что Украина не будет осуществлять транзит российского газа через свою территорию, потому что она не согласна с ценой, установленной в долгосрочном контракте. А после этого, 5-го января, в украинский суд с нарушением всех юридических норм был подан иск министерства топлива и энергетики, и на основании этого иска украинский суд запретил компании «Нафтогаз» транспортировать российский газ.
Именно в этот день Россия сократила объемы транзита, а через день прекратила его полностью. Мы вынуждены констатировать, что этот конфликт из политического, каким он, безусловно, был в самом начале, перерос еще и в противостояние ветвей власти внутри Украины. В результате пострадали и украинские граждане, и российские, и миллионы европейцев. Я думаю, что нам не один год понадобится, чтобы восстановить имидж страны.
— И именно так вы объясняете суть газового конфликта немецким собеседникам?
— С немецкими собеседниками состоялся очень подробный, глубокий и профессиональный разговор. Мы должны признать, что оценки Украины, как независимого государства, на трансформацию которого потребуется 7-8 лет, были неправильными. Все 17 лет, которые прошли после обретения независимости, ушли фактически на разрушение советской модели управления, экономики, права. Только сейчас те руины, в которые превратилась Украина, — это поле, на котором можно строить новое государство, новую законность, новую экономику.
В газовом конфликте, как в капле воды, отразился весь химический состав проблем страны. При этом я не хочу быть абсолютным пессимистом. Мы вынуждены констатировать, что сегодня на Украине царит разруха. У нас политический, экономический, финансовый кризис и огромный кризис доверия населения к власти. Если, однако, подняться над этой ситуацией и посмотреть на нее в историческом контексте, то следует признать, что это завершение периода ломки постсоветских структур. У нас появляется реальная возможность выстроить новую систему права, закона, экономики.
Мне бы хотелось, чтобы немецкая политическая элита и немецкое общество не отворачивались от Украины из-за того, что процесс трансформации затянулся. Ведь именно сегодня создается основа для создания на Украине новой политической, экономической и социальной модели. В этом может быть огромный интерес для немецких предпринимателей. Я уверена, что это один из путей выхода из глобального экономического кризиса, в котором мы все сегодня находимся.
— Давайте вернемся к вашей комиссии — следственной комиссии по вопросам расследования функционирования газотранспортной системы. Что же это за «терра инкогнито» такая — украинская газотранспортная система, в которой без специальной парламентской комиссии и не разберешься?
— С момента обретения независимости Украиной газовый рынок был одним из самых коррумпированных. Газ и сделки с газом явились основой для первичного накопления капитала украинскими финансово-промышленными группами.
С другой стороны, этот рынок настолько закрыт — в том числе и благодаря государственной нефтегазовой монополии — что пришло время разбираться, что же там происходит на самом деле.
— Разобрались?
— Мы работаем только третью неделю, но уже получили много информации, достаточной для того, чтобы сделать первые выводы.
Предварительные выводы будут оглашены в украинском парламенте 6 февраля и до этого дня я не могу выступать от имени комиссии, только от себя лично и только о фактах.
Первое и самое главное. Налицо встречные провокационные действия как со стороны украинской, так и со стороны российской власти. На провокации не сумела адекватно ответить ни та, ни другая сторона.
Второе. Некомпетентность проявили целый ряд должностных лиц с украинской стороны. Для нас остается вопросом без ответа, по чьим директивам действовали министр топлива и энергетики, подавая в суд иск, который он не имел права подавать, и который положил формальное начало перекрытию транзита газа в Европу.
Мы пока не знаем, по чьим директивам действовал господин Дубина, когда он прервал переговоры 31 декабря. Оба заявляют, что это было их личное решение, и никто из высших должностных лиц государства не оказывал на них давления.
— А ваша версия какова — президент? Премьер-министр?
— Мы не имеем права на версии. Мы запросили все директивы, которые исходили от власти. Для нас сейчас является предметом особого рассмотрения те директивы правительства Украины, которые, как оказалось, были подделаны 19 января накануне подписания договора с Россией.
Мы точно знаем, что кабинет министров не принимал такого решения. Более того, абсолютное большинство министров были против формулы, заложенной в контракт, и вопрос вообще был снят с голосования на заседании кабинета министров.
Тем не менее, за подписью премьер-министра и с печатью кабинета министров эти директивы были предъявлены «Газпрому». Это очень серьезное обвинение, которое появилось в печати и стало предметом для крупного скандала. Мы обязаны в этом разобраться.
— Вы резко осуждаете договоренность по газу, которую достигли Путин и Тимошенко, и которая предусматривает переход на европейские цены на топливо для Украины…
— Я никогда не говорила, что Украина не должна платить европейские цены за газ. Наоборот, я всегда ратовала за переход к формированию рыночных цен на топливо. Важно перейти от политического к рыночному формированию цен. В этом смысле подписанный в Москве контракт является ущербным для Украины. По трем причинам.
Первое, самое важное: определение базовой цены для расчета формулы цены на газ на десять лет вперед. В базовую цену заложены 450 долларов. Это та же цена, которую в базовой формуле имеет, например, Германия. Но газ, перед тем, как дойти до Германии, проходит две транзитные территории — территории Украины и Евросоюза. Совершенно очевидно, что из базовой цены стоимость транзита должна быть вычтена. Этого не было сделано, и поэтому Украина на сегодня получила наивысшую из существующих в Европе базовую цену для расчета стоимости газа.
Второе, с чем очень трудно согласиться, это то, что при таком значительном повышении и при переходе на рыночные цены на газ не начался переход на рыночные цены на транзит. Мало того, что на этот год оставлена та же ставка, которая была в прошлом году. Если учесть, что в условия контракта еще внесено, что 250 миллионов долларов, заплаченных несколько лет назад «Газпромом» в качестве аванса, должны быть сейчас отоварены транзитом по старой ставке, то получается, что среднегодовая цена на транзит у нас будет даже ниже, чем в прошлом году.
И третий параметр, по которому мы не можем согласиться, это то, что в контракте предусмотрено, что «Газпром» получит право прямой реализации газа на внутреннем украинском рынке в объеме 25 процентов внутреннего потребления. Причем в контракте указано прямо, что это потребление промышленных потребителей.
— То есть фактически Кремль, как хозяин «Газпрома», получает реальный рычаг воздействия на украинскую экономику?
— При определенных условиях, да. Если бы были прописаны в самом контракте условия, как будет выглядеть присутствие «Газпрома» в 25 процентах внутреннего сегмента, то, может быть, у нас было бы меньше вопросов, но поскольку это не прописано, это позволяет завести любые коррупционные, непрозрачные схемы. И это позволяет, безусловно, оказывать давление на экономику страны. Вот по этим трем параметрам мы точно не можем быть довольны результатами переговоров.
Беседовал Никита Жолквер
«Deutsche Welle»
27.01.2009
